65
лет назад он привез в Петропавловск рояль.
Спустя год его арестовали. Держали в
тюрьмах. Потом реабилитировали.
Как пианист, он выступал с Лемешевым,
Максаковой, Полем Робсоном и с более 70-ю
знаменитостями Большого театра.
В 1986 году он в последний - 12-й раз - объехал с
концертами западное и восточное побережья
нашего полуострова.
Сегодня 92-летний народный артист России
Давид Лернер живет с несбыточной, на его
взгляд, мечтой: снова увидеть Камчатку...
Бывает же такое! Минувшим августом я
работал над одной из глав своей будущей
книги "Музыканты Камчатки". И там
рассказал о необыкновенной судьбе
пианиста Давида Лернера, который в первой
половине ХХ-го века оставил, пожалуй, самый
яркий след на полотне едва зарождающейся
музыкальной культуры полуострова. А в это
же время мой коллега - камчатский гитарист
Николай Красильников, вкушая с палубы
теплохода "Иван Кулибин" красоты
русской матушки-реки, вдруг услышал звуки
рояля. Они лились из салона, и с первого
мгновения было ясно: играет профессионал
высшего класса. Красильников - человек
энергичный.
Через несколько минут он уже знакомился с
седым пианистом - Давидом Михайловичем
Лернером!
Почтенный музыкант был потрясен, узнав, что
Красильников - с Камчатки. И тут же стал
вспоминать свою юность, счастливый и
злопамятный 36-й год, когда он впервые
оказался в Петропавловске.
Потом Лернер дал на теплоходе сольный
концерт. День спустя Красильников ответил
тем же: сыграл большую концертную
программу для пассажиров теплохода...
Музыка, как и Камчатка, сближают людей
неимоверно быстро. По возвращении в Москву
Николай Красильников был приглашен к
Лернеру на день рождения. И там весь вечер (отметим
для точности: 10-го сентября) речь шла лишь
об одном - о необыкновенно притягательной,
загадочной земле-Камчатке, способной
ворваться в душу любого человека и
оставаться там всю жизнь.
Лернер страдал, восхищался, тосковал. Он
тысячу раз повторил слово "Камчатка".
А потом, покинув праздничный стол, передал
Красильникову письмо, которое, как я
полагаю, адресовано не только камчатскому
гитаристу, но всей Камчатке.
"Хочу сказать, - пишет Лернер
Красильникову, - что я восхищен Вашим
мастерством владения гитарой и умением
использовать возможности инструмента,
добиваясь определенных колористических
эффектов и тембровых красок. Могу
утверждать, что музыкальное училище, где Вы
преподаете, может гордиться тем, что свое
мастерство Вы передаете подрастающему и
нуждающемуся в музыкальной культуре
молодому поколению.
Мне это близко, потому что в 1936 г. я был
также полон подобных устремлений. Кстати
сказать, пользуясь тем, что Вы
возвращаетесь на Камчатку, прошу передать
работникам газеты "Камчатская правда"
мои самые теплые чувства уважения. Т. к., с
этой редакцией у меня связаны многие
впечатления в разные годы.
Начну с того, что в 1936 году мою будущую
семью и меня, в том числе, приютил в своей
квартире, потеснив себя, главный редактор
газеты "Камчатская правда" Александр
Серафимович Никольский. Жил он в то время в
одном из немногих деревянных двухэтажных
домов, которые считались лучшими из того,
что было тогда в городе. Там мы и жили в
ожидании предоставления нам жилья.
А.С. Никольский был высочайшей культуры
интеллигент нашего времени. Он также, как и
председатель Камчатского радиокомитета
Петр Валерьянович Ложников (отчим моей
жены Несмеяновой Натальи Филипповны), был
арестован и расстрелян в 1937 г. в числе
многих ответственных работников Камчатки.
А я, отсидев два года, был реабилитирован.
Мои последующие гастрольные посещения
Камчатки всегда отмечались в газете "Камчатская
правда" большими "подвалами" (статьи,
размещенные в нижней части полосы - авт.), и
я храню эти газеты с откликами обо мне..."
Один из упоминаемых номеров газеты мне
удалось отыскать довольно быстро.
Блистательная журналистка Вера Янкина (Сидорцева)
на страницах "Камчатской правды"
рассказывала в 1986 году:
"Первая встреча Лернера с любителями
музыки полуострова состоялась, когда его
имя уже знали в мире искусства. Молодому
талантливому пианисту дирекция
Московского радиокомитета поручила купить
рояль, чтобы с его помощью начать
музыкальное образование трудящихся
Камчатки. Лернер выполнил просьбу,
приобретя в комиссионном магазине рояль
фирмы "Ибах" "в приличном состоянии".
Предстояло отправить инструмент в
Петропавловск. "Отправить на Камчатку"
значило, вероятно, в те годы то же, что
теперь - "отправить на Луну". Полмесяца
добирался Лернер до Владивостока, чуть
меньше - до "Питера". Но уже в том же 1936
году рояль "Ибах" зазвучал по радио на
всю Камчатскую область...
Музыкант
прожил на полуострове два года, через
перерыв - снова два..."
Прервем чтение статьи. Обратим внимание на
нерасшифрованную фразу: "через перерыв -
снова два". Даже пятнадцать лет назад
журналистка не посмела назвать в газете
истинную причину этого "перерыва". А
имя ему одно - репрессии. Да, все поначалу
казалось прекрасным. Молодой музыкант
влюбился в дочь главы Камчатского
радиокомитета Наташу. Женился. Давал
концерты. Организовал музыкально-вокальный
ансамбль "Бим-Бом", где пели Наташа и
ее мать, Анфиса Николаевна. Но наступил 37-й
год. В декабре председателя радиокомитета
Ложникова с женой арестовали. Петра
Валерьяновича расстреляли. А в январе 38-го
пришли за "шпионом и диверсантом"
Лернером.
"Забирали в то время по стандартному
обвинению, - вспоминал позднее Давид Лернер,
- измена Родине, диверсия,
контрреволюционная деятельность,
вредительство. Во Владивостокской тюрьме
вместе со мной сидели, а чаще стояли, 30
человек. Тридцать первое место занимала
параша. Казалось, ад не кончится. Однако в
Хабаровске в камере нас было уже 125. Все, что
происходило до того, на свободе, грезилось,
как чужая жизнь. В сороковом меня отпустили
- закончилась борьба с "ежовщиной".
Честно, я не понимал, кому после всего ЭТОГО
буду нужен. А к роялю поначалу просто
боялся подходить - вдруг бы мы с ним не
поняли друг друга?
Война вернула к реальности..."
Он, Лернер, был сильным всегда. Еще в
хабаровской тюрьме музыкант осмелился на
дерзкий поступок: объявил голодовку. Его
срочно этапировали обратно во Владивосток,
кинули в трюм парохода, кормили одной
соленой рыбой. Сила духа позволила ему
быстро вернуться и к музыкальной
деятельности после освобождения. В самом
начале войны Давид Михайлович организовал
в Петропавловске ансамбль "Били, бьем и
будем бить", сочинил на слова В.И.
Лебедева-Кумача героическую песню "Идет
война священная", опередив появление
знаменитого хорового гимна "Священная
война" Александра Васильевича
Александрова. Потом камчатский музыкант
оказался в военно-пехотном училище
Владивостока, год спустя - в чине мичмана -
его направили в ансамбль песни и пляски
Тихоокеанского флота. До окончания войны
мичман Лернер и его подчиненный -
краснофлотец Борис Брунов (известнейший
эстрадный артист) участвовали в
бесконечных
концертах по всему Дальнему Востоку. Где не
оказывалось рояля, пианист играл на баяне...
Дальнейшую судьбу Лернера можно описывать
неимоверно долго. Возвратившись после
войны в Москву, он быстро обрел славу
тонкого и вдохновенного концертмейстера.
Около двадцати лет он являлся творческим
партнером выдающейся советской певицы
Марии Максаковой. Пятнадцать лет выступал
в ансамбле с великим тенором ХХ-го столетия
Сергеем Лемешевым. Имя Давида Михайловича
красовалось на афишах вместе с именами
таких известных вокалистов, как Наталья
Шпиллер, Елизавета Шумская, Ирина и
Леокадия Масленниковы и многих других. На
гастролях в Лондоне Лернер познакомился с
Полем Робсоном и предложил ему исполнить
только что созданную Эдуардом
Колмановским песню "Хотят ли русские
войны". "Павел Васильевич", как в
шутку называли Робсона русские артисты, с
удовольствием откликнулся на предложение
и выступал в Москве в ансамбле с Лернером.
В домашнем кабинете музыканта висит
старенькая карта Советского Союза. На ней -
свыше 500 кружочков, которыми отмечены
города и поселки, где выступал Давид Лернер.
Выступал с такими музыкантами, от
упоминания которых сразу кружится голова.
Когда в 1969 году музыкант отмечал свое 60-летие,
то получил послание от Ивана Семеновича
Козловского. Великий артист писал:
"Поздравляю и радуюсь, что Вы в своем
творчестве выдержали натиск созвездия
имен. Быть музыкантом, иметь свое отношение
и толкование к любому музыкальному
произведению и встречаться со стихийным
исполнителем... Право, Вы достойны
удивления и восхищения. Ведь в искусстве
кому-то надо верить. И совершенно разные по
мировоззрению, по темпераменту и просто по
стилю исполнения исполнители верят Вам.
Что это? Мудрость, уступчивость или та сила
убеждения, которая притягивает к Вам? Быть
камертоном, к которому прислушиваются, по
которому настраиваются и с которым
создаются разные исполнительские ансамбли,
не каждому дано, а в Вашей жизни они были,
есть и будут.
Гляжу на Ваше фото. Вы такой умильный,
доверчивый и характером добрый. Но ведь эти
качества хороши для дома, для заседания
месткома, а искусство... Но Вы сами знаете:
когда выходишь на сцену, нужен не характер,
а то, что у Вас есть и за что Вас чествуют -
МАСТЕРСТВО!!!"
Так отзывались о Лернере крупнейшие
музыканты страны многократно. И только
высшие инстанции крайне долго хранили
молчание. Увы, наше государство, как
известно, не очень склонно к покаянию. И
даже признавшись в собственных грехах,
оставляет за собой молчаливое право
сохранять подозрительность к невинно
осужденному. Так было и с Лернером.
Поиздевавшись над музыкантом почти два
года, внезапно отпустив и реабилитировав
его, чиновники не избавили пианиста от той
тени, что осталась витать где-то рядом в
образе пресловутого "пятого пункта". В
1962 году Давид Лернер был представлен к
званию заслуженного артиста РСФСР. Но 29 (!!!)
лет документы невидимо скользили по
кабинетам, не находя
решения. Лишь в 91-м году, когда музыканту
исполнилось 82 года, появился первый Указ о
его награждении. Следом - второй: Давида
Лернера назвали народным артистом России...
Столь запоздалые почести, наверное,
Лернеру были приятны. Хотя, как теперь
измерить, сколько внутренних мучений
испытал человек за многие десятилетия
официального забвения. Но он - оптимист. И
все, что было, вспоминает с трепетным
волнением и благодарностью. Он благодарен
судьбе, что после окончания Киевской
консерватории оказался на Камчатке и нашел
здесь свою Наташу, с которой прожил 59 лет.
Он гордится, что потом, после войны, имел
возможность через каждые десять лет
появляться на любимом полуострове с
концертами, отмечая тем самым день, когда в
Петропавловске впервые зазвучал его рояль.
Он счастлив, что сегодня, в возрасте 92-х лет
остается концертирующим музыкантом,
готовым в любой момент исполнить огромную
сольную программу.
И он, Давид Лернер, чрезвычайно рад, что
теплым августом 2001-го года судьба свела его
на волжском теплоходе с Николаем
Красильниковым, случайным посланцем
Камчатки. Эта встреча вновь всколыхнула
душу знаменитого музыканта, подвигла не
несбыточное, на его взгляд, мечтание: вновь
посетить Петропавловск.
Несбыточное?
|