|"иван кулибин"|О НАС ГОВОРЯТ

На этой странице собраны материалы о теплоходе, опубликованные в средствах массовой информации.

Автор сайта не несет ответственность за достоверность и правдивость информации, а также за правильность орфографии нижеизложенного.

 

ШПИОН, ДИВЕРСАНТ И ДАЖЕ НАРОДНЫЙ АРТИСТ.

65 лет назад он привез в Петропавловск рояль. 
Спустя год его арестовали. Держали в тюрьмах. Потом реабилитировали. 
Как пианист, он выступал с Лемешевым, Максаковой, Полем Робсоном и с более 70-ю знаменитостями Большого театра. 
В 1986 году он в последний - 12-й раз - объехал с концертами западное и восточное побережья нашего полуострова. 
Сегодня 92-летний народный артист России Давид Лернер живет с несбыточной, на его взгляд, мечтой: снова увидеть Камчатку... 
Бывает же такое! Минувшим августом я работал над одной из глав своей будущей книги "Музыканты Камчатки". И там рассказал о необыкновенной судьбе пианиста Давида Лернера, который в первой половине ХХ-го века оставил, пожалуй, самый яркий след на полотне едва зарождающейся музыкальной культуры полуострова. А в это же время мой коллега - камчатский гитарист Николай Красильников, вкушая с палубы теплохода "Иван Кулибин" красоты русской матушки-реки, вдруг услышал звуки рояля. Они лились из салона, и с первого мгновения было ясно: играет профессионал высшего класса. Красильников - человек энергичный. 
Через несколько минут он уже знакомился с седым пианистом - Давидом Михайловичем Лернером!
Почтенный музыкант был потрясен, узнав, что Красильников - с Камчатки. И тут же стал вспоминать свою юность, счастливый и злопамятный 36-й год, когда он впервые оказался в Петропавловске. 
Потом Лернер дал на теплоходе сольный концерт. День спустя Красильников ответил тем же: сыграл большую концертную программу для пассажиров теплохода... Музыка, как и Камчатка, сближают людей неимоверно быстро. По возвращении в Москву Николай Красильников был приглашен к Лернеру на день рождения. И там весь вечер (отметим для точности: 10-го сентября) речь шла лишь об одном - о необыкновенно притягательной, загадочной земле-Камчатке, способной ворваться в душу любого человека и оставаться там всю жизнь. 
Лернер страдал, восхищался, тосковал. Он тысячу раз повторил слово "Камчатка". А потом, покинув праздничный стол, передал Красильникову письмо, которое, как я полагаю, адресовано не только камчатскому гитаристу, но всей Камчатке. 
"Хочу сказать, - пишет Лернер Красильникову, - что я восхищен Вашим мастерством владения гитарой и умением использовать возможности инструмента, добиваясь определенных колористических эффектов и тембровых красок. Могу утверждать, что музыкальное училище, где Вы преподаете, может гордиться тем, что свое мастерство Вы передаете подрастающему и нуждающемуся в музыкальной культуре молодому поколению.
Мне это близко, потому что в 1936 г. я был также полон подобных устремлений. Кстати сказать, пользуясь тем, что Вы возвращаетесь на Камчатку, прошу передать работникам газеты "Камчатская правда" мои самые теплые чувства уважения. Т. к., с этой редакцией у меня связаны многие впечатления в разные годы. 
Начну с того, что в 1936 году мою будущую семью и меня, в том числе, приютил в своей квартире, потеснив себя, главный редактор газеты "Камчатская правда" Александр Серафимович Никольский. Жил он в то время в одном из немногих деревянных двухэтажных домов, которые считались лучшими из того, что было тогда в городе. Там мы и жили в ожидании предоставления нам жилья. 
А.С. Никольский был высочайшей культуры интеллигент нашего времени. Он также, как и председатель Камчатского радиокомитета Петр Валерьянович Ложников (отчим моей жены Несмеяновой Натальи Филипповны), был арестован и расстрелян в 1937 г. в числе многих ответственных работников Камчатки. А я, отсидев два года, был реабилитирован. 
Мои последующие гастрольные посещения Камчатки всегда отмечались в газете "Камчатская правда" большими "подвалами" (статьи, размещенные в нижней части полосы - авт.), и я храню эти газеты с откликами обо мне..." 
Один из упоминаемых номеров газеты мне удалось отыскать довольно быстро. Блистательная журналистка Вера Янкина (Сидорцева) на страницах "Камчатской правды" рассказывала в 1986 году:  
"Первая встреча Лернера с любителями музыки полуострова состоялась, когда его имя уже знали в мире искусства. Молодому талантливому пианисту дирекция Московского радиокомитета поручила купить рояль, чтобы с его помощью начать музыкальное образование трудящихся Камчатки. Лернер выполнил просьбу, приобретя в комиссионном магазине рояль фирмы "Ибах" "в приличном состоянии". Предстояло отправить инструмент в Петропавловск. "Отправить на Камчатку" значило, вероятно, в те годы то же, что теперь - "отправить на Луну". Полмесяца добирался Лернер до Владивостока, чуть меньше - до "Питера". Но уже в том же 1936 году рояль "Ибах" зазвучал по радио на всю Камчатскую область... 

Музыкант прожил на полуострове два года, через перерыв - снова два..."  
Прервем чтение статьи. Обратим внимание на нерасшифрованную фразу: "через перерыв - снова два". Даже пятнадцать лет назад журналистка не посмела назвать в газете истинную причину этого "перерыва". А имя ему одно - репрессии. Да, все поначалу казалось прекрасным. Молодой музыкант влюбился в дочь главы Камчатского радиокомитета Наташу. Женился. Давал концерты. Организовал музыкально-вокальный ансамбль "Бим-Бом", где пели Наташа и ее мать, Анфиса Николаевна. Но наступил 37-й год. В декабре председателя радиокомитета Ложникова с женой арестовали. Петра Валерьяновича расстреляли. А в январе 38-го пришли за "шпионом и диверсантом" Лернером. 
"Забирали в то время по стандартному обвинению, - вспоминал позднее Давид Лернер, - измена  Родине, диверсия, контрреволюционная деятельность, вредительство. Во Владивостокской тюрьме вместе со мной сидели, а чаще стояли, 30 человек. Тридцать первое место занимала параша. Казалось, ад не кончится. Однако в Хабаровске в камере нас было уже 125. Все, что происходило до того, на свободе, грезилось, как чужая жизнь. В сороковом меня отпустили - закончилась борьба с "ежовщиной". Честно, я не понимал, кому после всего ЭТОГО буду нужен. А к роялю поначалу просто боялся подходить - вдруг бы мы с ним не поняли друг друга?
Война вернула к реальности..." 
Он, Лернер, был сильным всегда. Еще в хабаровской тюрьме музыкант осмелился на дерзкий поступок: объявил голодовку. Его срочно этапировали обратно во Владивосток, кинули в трюм парохода, кормили одной соленой рыбой. Сила духа позволила ему быстро вернуться и к музыкальной деятельности после освобождения. В самом начале войны Давид Михайлович организовал в Петропавловске ансамбль "Били, бьем и будем бить", сочинил на слова В.И. Лебедева-Кумача героическую песню "Идет война священная", опередив появление знаменитого хорового гимна "Священная война" Александра Васильевича Александрова. Потом камчатский музыкант оказался в военно-пехотном училище Владивостока, год спустя - в чине мичмана - его направили в ансамбль песни и пляски Тихоокеанского флота. До окончания войны мичман Лернер и его подчиненный - краснофлотец Борис Брунов (известнейший эстрадный артист) участвовали в бесконечных
концертах по всему Дальнему Востоку. Где не оказывалось рояля, пианист играл на баяне... 
Дальнейшую судьбу Лернера можно описывать неимоверно долго. Возвратившись после войны в Москву, он быстро обрел славу тонкого и вдохновенного концертмейстера. Около двадцати лет он являлся творческим партнером выдающейся советской певицы Марии Максаковой. Пятнадцать лет выступал в ансамбле с великим тенором ХХ-го столетия Сергеем Лемешевым. Имя Давида Михайловича красовалось на афишах вместе с именами таких известных вокалистов, как Наталья Шпиллер, Елизавета Шумская, Ирина и Леокадия Масленниковы и многих других. На гастролях в Лондоне Лернер познакомился с Полем Робсоном и предложил ему исполнить только что созданную Эдуардом Колмановским песню "Хотят ли русские войны". "Павел Васильевич", как в шутку называли Робсона русские артисты, с удовольствием откликнулся на предложение и выступал в Москве в ансамбле с Лернером. 
В домашнем кабинете музыканта висит старенькая карта Советского Союза. На ней - свыше 500 кружочков, которыми отмечены города и поселки, где выступал Давид Лернер. Выступал с такими музыкантами, от упоминания которых сразу кружится голова. Когда в 1969 году музыкант отмечал свое 60-летие, то получил послание от Ивана Семеновича Козловского. Великий артист писал: 
"Поздравляю и радуюсь, что Вы в своем творчестве выдержали натиск созвездия имен. Быть музыкантом, иметь свое отношение и толкование к любому музыкальному произведению и встречаться со стихийным исполнителем... Право, Вы достойны удивления и восхищения. Ведь в искусстве кому-то надо верить. И совершенно разные по мировоззрению, по темпераменту и просто по стилю исполнения исполнители верят Вам. Что это? Мудрость, уступчивость или та сила убеждения, которая притягивает к Вам? Быть камертоном, к которому прислушиваются, по которому настраиваются и с которым создаются разные исполнительские ансамбли, не каждому дано, а в Вашей жизни они были, есть и будут. 
Гляжу на Ваше фото. Вы такой умильный, доверчивый и характером добрый. Но ведь эти качества хороши для дома, для заседания месткома, а искусство... Но Вы сами знаете: когда выходишь на сцену, нужен не характер, а то, что у Вас есть и за что Вас чествуют - МАСТЕРСТВО!!!" 
Так отзывались о Лернере крупнейшие музыканты страны многократно. И только высшие инстанции крайне долго хранили молчание. Увы, наше государство, как известно, не очень склонно к покаянию. И даже признавшись в собственных грехах, оставляет за собой молчаливое право сохранять подозрительность к невинно осужденному. Так было и с Лернером. Поиздевавшись над музыкантом почти два года, внезапно отпустив и реабилитировав его, чиновники не избавили пианиста от той тени, что осталась витать где-то рядом в образе пресловутого "пятого пункта". В 1962 году Давид Лернер был представлен к званию заслуженного артиста РСФСР. Но 29 (!!!) лет документы невидимо скользили по кабинетам, не находя
решения. Лишь в 91-м году, когда музыканту исполнилось 82 года, появился первый Указ о его награждении. Следом - второй: Давида Лернера назвали народным артистом России... 
Столь запоздалые почести, наверное, Лернеру были приятны. Хотя, как теперь измерить, сколько внутренних мучений испытал человек за многие десятилетия официального забвения. Но он - оптимист. И все, что было, вспоминает с трепетным волнением и благодарностью. Он благодарен судьбе, что после окончания Киевской консерватории оказался на Камчатке и нашел здесь свою Наташу, с которой прожил 59 лет. Он гордится, что потом, после войны, имел возможность через каждые десять лет появляться на любимом полуострове с концертами, отмечая тем самым день, когда в Петропавловске впервые зазвучал его рояль. Он счастлив, что сегодня, в возрасте 92-х лет остается концертирующим музыкантом, готовым в любой момент исполнить огромную сольную программу. 
И он, Давид Лернер, чрезвычайно рад, что теплым августом 2001-го года судьба свела его на волжском теплоходе с Николаем Красильниковым, случайным посланцем Камчатки. Эта встреча вновь всколыхнула душу знаменитого музыканта, подвигла не несбыточное, на его взгляд, мечтание: вновь посетить Петропавловск. 
Несбыточное?